Многие люди мечтают отправиться в большое путешествие, но далеко не все к этому готовы. Одна из причин, которая удерживает на месте: в долгой поездке, если ехать в экономном режиме, надо постоянно к кому-то проситься на постой. Чаще всего это люди незнакомые. Попадаются и места не самые цивильные.
К каким неожиданностям у вас есть готовность, и какой уровень комфорта вы готовы стерпеть? От этого зависит ваша степень свободы.
Сегодня я ночую один в чужой квартире со всеми удобствами. Завтра располагаюсь в грязном здании со сторожем. Послезавтра сплю на полу в сидячем вагоне ночного поезда, подогнув ноги, чтобы в проходе не мешаться. В другой раз - в полном рейсовом автобусе пытаюсь кемарить сидя.
Стопщики, альпинисты и походники спят в палатках и моются в реках и ручьях в ледяной воде. И так почти все дни поездки.
Вы готовы отправиться прямо сейчас в путешествие? Со всеми удобствами - дорого, а как придётся - неприятно, хлопотно и страшновато. Но если нужда заставляет ехать, придётся потерпеть всякое.
Однажды выпало мне провести пару суток в одной деревне под Читой. Впрочем, чего тут говорить про неудобства, когда сам этих деревень когда-то объездил огромное множество? А стопщиков и подавно не удивишь ночлегами в жанре треш...
С другой стороны, надоела порядком цивилизация, и снова захотелось отъехать от неё километров на тридцать, повидать страмоту сельскую. Как-то к таким местам у меня душа больше лежит, хотя мне там делать нечего, кроме как песни пытаться писать (если дадут).
Свели меня с одним местным старостой, отцом своих и приёмных детей, имеющим отношение к местному казачеству и старообрядческой церкви. Он меня и поселил на местной ферме (или что там от неё осталось). Предупредил, что там бардак, но меня это не смущало. Смущают меня только пьяные рожи - надеюсь, там их не увижу.
Дикие степи Забайкалья. Синие горы где-то вдалеке. Обзор хороший, поскольку деревьев почти нет. Сухая земля. Где-то за деревней течёт река. В километре от села расположена ферма: основной корпус, баня, хлев, несколько контейнеров и помещение типа ангара. Раньше ферма была значительно больше, судя по количеству развалин вокруг. Видно, здесь в советское время держали крупное поголовье разного скота.
В настоящий момент здесь разводят в основном свиней, и то благодаря стараниям старосты. Ферма едва функционирует на пятую часть былой мощности.
В приёмной комнатушке мы разговорились со старостой. Ему хотелось рассказать про себя и узнать, кто я и откуда.
С его слов, очень трудно тянуть фермерское хозяйство и вообще проявлять какую-то инициативу в селе, поскольку постоянно бьёт по рукам коррумпированная администрация. Придерутся к чему угодно, штраф выпишут, и вертись, как знаешь. Надежда на то, что можно ещё как-то консолидировать людей, но что у нас с людьми, о чём они думают?
Контингент обычный сельский. Дай Бог, если удаётся призвать не пить молодых. В целом уровень жизни есть следствие наших помыслов. Но в основном местный народ ворчит, и если есть какая у него высокодуховная идея, то больше мечты, чтобы погнать к чёрту правительство.
Я презентовал старосте свою книгу, и он потом оставил меня на ферме - вечером ушёл в село заниматься делами и читать мои повествования. Он подружился со мной, и я стал тут располагаться, обживая бессрочную вписку, куда при случае я всегда смогу приехать.
В приёмной комнатушке было немеряно мух. Кажется, липучие ловушки против них были бесполезны. Оно и понятно, почему их так много: выхожу за дверь во двор, передо мной грязная лужа, в которой разлеглась большая свинья.
Стоял жаркий день, свинье было комфортно. Сколько я видел свиней, у них всегда только весёлые морды. Я посмотрел ей в глаза, а она словно мысленно отвечала мне: "Чем ты недоволен? Смотри, как всё просто. Уи-и..." Свинья упоительно вздыхала. Мухи кружили повсюду.
Я про себя размышляю, что сам я так наверное не смогу. Всё-таки я человек. Но кто-то может.
Из бани неподалёку, шатаясь, вышли двое. Это были местные работнички, про которых мне староста говорил. Они живут здесь тоже, но сейчас они были вдрабадан пьяные.
"А вот и они, красавцы. Но ты не обращай внимания. Они безобидные. Хотя сейчас им захочется поговорить. В таком состоянии, понимаешь, становятся говорливыми. Но скоро лягут спать," - сказал староста. Потом он что-то им спокойно и ласково выговорил, понимая, что слова до них всё равно не доходят, и ушёл в село.
Этих ещё не хватало... Избегая встречи с этими двумя, я зашёл на кухню и стал чистить картошку, чтобы пожарить себе на ужин. Тут ещё была женщина, жена (или сожительница) одного из них, лицом под стать этим забулдыгам, но в данный момент была как стёклышко. Меня сразу предупредила, чтобы не обращал внимания.
Заходит один на кухню и сразу ко мне. Вплотную. Я на дух не переношу пьяниц и сразу решил, что разговор с ним будет короткий. Сперва он попросил сто рублей, а потом начал нести бред. В общем, он говорил всякую ерунду, всё, что про меня думает. Пытался, видимо, загрузить, хотя как минимум десятка три годов уж как не пацан с подворотни. Видит меня впервые, но его уже несло на несвязные философии, и он вовсю расписывал моё предназначение так, словно задвигал "понятия". Я стою с кухонным ножом, уже готовый его зарезать. Простой и твёрдый ответ "нет" до пьяного человека не доходит, тут нужны более серьёзные меры. Либо терпеть, пока его пурга не иссякнет. Прикинув, что смогу с ним справиться, хоть я ни разу не вышибала, я взял его за плечи, развернул и стал выталкивать к выходу:
- Так. Пошёл отсюда! Поговори со своим другом.
- Э-э-э... Куда ты меня выгоняешь? Я вообще-то тут живу!
В смежных комнатах была ночлежка работяг. Они тут жили по милости старосты. 500 рублей, которые он им сегодня выдал за какую-то проделанную работу, они тут же пропили.
Я вернулся на кухню и продолжил чистить картошку. Внутреннее равновесие было нарушено, но я старался быть спокойным. Одно понимал: если он опять зайдёт - также и выйдет.
Из приёмной комнаты доносились реплики: "Паша, не буди во мне зверя!" На него цыкала женщина: "Рот закрой!"
Через какое-то время заходит второй. Он был пониже ростом. Тихонько обратился ко мне: "Ты его не слушай..." Потом, умоляючи: "Дай сто рублей." Я отказал. Он не сильно настаивал и скоро ушёл.
Может, они были в целом неплохие люди, когда трезвые. Лучше было закончить мирно. Через какое-то время опять зашёл первый. Я устал что-либо ему объяснять и просто предложил:
- Ты картошку будешь?
- Нет.
Он развернулся и больше не пытался со мной заговорить.
Когда они завалились спать, второму, видимо, было настолько плохо, что он показался только послезавтра. В таком состоянии давать им ещё деньги, значит подвергать их жизнь опасности.
На следующий день первый, когда отоспался, слонялся и бурчал. Сидел понурый. Ворчал на хозяина, что денег не даёт. Никто его не слушал, только женщина остепеняла.
В приёмной комнатке работал старенький телевизор, который я постоянно выключал. Ближе к обеду из села подтянулись молодые люди, вынесли колонки и врубили музыку на улице. Плейлист из того, что включают в такси и маршрутках. Сновали сельские дети. Заниматься музыкой в такой обстановке было невозможно, и я, взяв гитару и тексты песен, удалялся подальше вглубь развалин.
Работнички жили у хозяина давно уж, но какое-то время подавались в поисках счастья и заработков в город. Потом вернулись не солона хлебавши к прежнему хозяину. Живут теперь всё на той же страшной ферме, как у разбитого корыта. Видимо, это их последний пункт, пока они трудоспособны.
Сегодня принесли котёнка. Спрашиваю:
- Как назовёте?
- Да, никак. Посмотрим, если выживет.
- А что с ним может случиться?
- Барбос задавит. Он кошек не любит. Сколько уже до него таких было!
- А Мурка живёт здесь, и ничего.
- Вот она научилась от них убегать. А этот ведь глупый. Если мозгов хватит не соваться на улицу, но это вряд ли.
Во дворе было минимум 5 собак. Присматривали за коровами. А кому-то из людей теперь дальше фермы хода нет, как несчастным котятам. Теперь никто и звать никак...
Что показательно, чувство вины у алкашей отсутствовало. В их несчастной судьбе виноват был кто угодно - староста особенно. Я был тоже виноват, что он пьёт - это было прямым текстом заявлено в первом же разговоре с первым алкашом. Звучит смешно и нелепо, но, похоже, любой человек с улицы, особенно кто поприличнее, вызывал у них раздражение и чувство тотальной несправедливости. Едкая реплика могла прозвучать в любой адрес - знакомца и незнакомца. Но если глянешь на такого постоянно брюзжащего синяка - всё с ним понятно. Можно не отвечать на вялые оскорбления. Даже сельские подростки их всерьёз не воспринимали: дескать, они только пьют, что с них взять?
Проявить милосердие к таким людям можно, только если накормить их, дать им ночлег. Ни в коем случае не давать им того, что они просят - денег. Я пытался их угостить из своих запасов, но они упорно отказывались.
Комната, в которой я поселился, была почти намоленной. Тут висели иконы, и я ощущал особый настрой. Хотелось сосредоточиться и заняться музыкой, но местные обитатели особо не давали. Заходил первый алкаш, снова косой, и просил гитару сбацать. Ему было отказано. Стоило лицезреть неприятный вид его, услышать быковатые слова, и вдохновение исчезало.
Чтобы заняться тут своими творческими делами, нужна палатка - отойти с ней на полкилометра и музицировать где-нибудь подальше. Я так раньше делал в одной деревне, чтобы не видеть и не слышать алкашей.
В последующие дни со мной хотела общаться женщина. Похоже, она здесь выполняла обязанности доярки. К концу второго дня сильно разговорилась - очевидно, "тяпнула". Зашла ко мне в комнату, и, полагаясь на сложившееся доверие, стала просить сто рублей. Я переменился в лице и чуть её не вывел, как недалече её сожителя. Она стала просить прощения, заулыбалась, полезла обниматься.
Спустя похмельные выходные, я уезжал от них в понедельник. Доярка напутствовала: "Приезжайте к нам ещё."
Комментариев нет:
Отправить комментарий